В детстве, порой еще даже до школы, мы читаем сказки о золотом петушке и поповском работнике Балде. Потом разучиваем наизусть «Буря мглою небо кроет». Переживаем за русского Робин Гуда и Машу в «Дубровском». Удивляемся, как в «Евгении Онегине» в непрекращающемся потоке легкомысленностей и шуток вычерчивается полноценная картина жизни первой трети XIX века.

Этот кудрявый человек все время находится поблизости. А чего сразу Пушкин-то? Отпечатывается в сознании и биография Пушкина — африканские корни, няня Арина Родионовна, лицей с шипеньем пенистых бокалов, благословение от Державина, касательная связь с декабристами, ссылки, Наталья Гончарова, роковая дуэль с Дантесом… Ну а почему именно Пушкин? Разве мало в русской литературе тех, кто мог бы стать «нашим всем»? Почему не Толстой и Достоевский или, если уж вести речь о поэзии, почему не Некрасов с Тютчевым?

Первая причина — это массовое сознание. Пушкин в восприятии многих — эдакий закадычный друг, к которому можно зайти без лишних церемоний. Обсудить макароны и яичницу, которые варят в Твери, погрозить очередным клеветникам России, поспорить, найдутся ли в России три пары стройных женских ног.

А еще — подумать о главном, о вечном, как в его последнем каменноостровском цикле. Словом, Пушкин — это такой идеальный сосед. А еще — он оставил множество оттисков в обыденном русском сознании. Тут и вариации на тему «А уроки кто будет делать? Пушкин?», и фразеологизм «Болдинская осень» — так говорят о каком-нибудь особенно плодотворном периоде жизни.

Да и в литературные анекдоты Даниила Хармса он попал не просто так: «Как известно, у Пушкина никогда не росла борода. Пушкин очень этим мучился и всегда завидовал Захарьину, у которого, наоборот, борода росла вполне прилично. „У него — ростет, а у меня — не ростет“, — частенько говаривал Пушкин, показывая ногтями на Захарьина. И всегда был прав».

Но масштабное место в массовой культуре — это не причина, а следствие. Причина же в том, что именно Пушкин соединил дорожки, протоптанные Ломоносовым, Крыловым, Карамзиным, в просторную дорогу для русского языка. Для него не было высокой и низкой лексики, языка дворян и холопов — а было прекрасное, многоцветное, великое русское слово: без архаичных громоздкостей и французской лопотни. «Что касается до слога, то чем он проще, тем будет лучше. Главное: истина, искренность.

Предмет сам по себе так занимателен, что никаких украшений не требует», — писал Пушкин. Благодаря Александру Сергеевичу, народная речь хлынула в литературу, а литература сделала твердый шаг к тому, чтобы стать достоянием всей России. Именно поэтому Пушкин занимает особенное место в нашей культуре и словесности. Сердце императрицы В Туле Пушкин, вероятнее всего, не бывал. Хотя ценил по достоинству один из городских символов — самовар, который стали у нас выпускать с конца XVIII века. Чаепитию в семье Лариных он посвятил целую строфу в «Евгении Онегине», и центральной фигурой в ней был тульский водогрей.

Смеркалось; на столе, блистая, Шипел вечерний самовар, Китайский чайник нагревая; Под ним клубился легкий пар. Разлитый Ольгиной рукою, По чашкам темною струею Уже душистый чай бежал, И сливки мальчик подавал; Татьяна пред окном стояла, На стекла хладные дыша, Задумавшись, моя душа, Прелестным пальчиком писала На отуманенном стекле Заветный вензель О да Е. Зато посещал Пушкин на тот момент второй город Тульской губернии — Белев, и случилось это 16 мая (4 мая по старому стилю) 1829 года.

Поэт направлялся из Москвы в Арзрум, но решить сделал серьезный крюк. Дело в том, что три года назад в Белеве в возрасте 47 лет скончалась вдова императора Александра I Елизавета Алексеевна. Дом, где это произошло, принадлежал купеческой семье Дорофеевых, а сейчас в нем располагается отделение полиции (ул. Октябрьская, 7).

Забальзамированное тело императрицы отправили в Санкт-Петербурге, а другие внутренние органы, в том числе и сердце, похоронили в Белеве, в саду того же дорофеевского дома. К Елизавете Алексеевне у Пушкина было особенное отношение — именно она была попечительницей Царскосельского лицея, и будущий поэт был по-юношески пылко в нее влюблен, а затем посвятил ей не одно стихотворение. 

Приехав в Белев, Пушкин постоял в саду, где было захоронено ее сердце. А потом отправился дальше, в Орел, чтобы встретиться с легендарным генералом Ермоловым.

Из столетия в столетье, По земле свой путь верша, По Белеву Пушкин едет, По России Пушкин едет, Нам навстречу Пушкин едет, И светла его душа. Это последние строки из знаменитого стихотворения туляка Валерия Ходулина, в котором он запечатлел, скорее всего, единственный визит Александра Сергеевича на нашу землю. Поэт переходит дорогу В Тульской области много улиц, названных в честь Пушкина, и памятников, посвященных ему. Во вдохновенной поэтической задумчивости стоит он в Новомосковске на углу Шахтеров и Октябрьской. А в Первомайском Щекинского района будто бы декламирует стихи, встречая местных ребят у 15-й школы. 

А первый памятник Пушкину в наших краях установили в 1899 году в Туле. Бронзовый бюст работы скульптора Роберта Баха установили на Киевской улице (нынешнем проспекте Ленина) в английском саду — там, где сейчас располагается сквер перед драмтеатром.

Постепенно сад стали называть Пушкинским, однако в 1950 году часть его территории отошла под строительство кинотеатра «Центральный», а в 1970 году он и вовсе исчез, после того как начали возводить здание театра. Бюст же перенесли через дорогу — в сквер, который назывался Гоголевским, а после этого стал именоваться Пушкинским. Александр Сергеевич и Николай Васильевич наверняка поиронизировали бы над этими пертурбациями.

Но самое главное, что памятник, которому уже 125 лет, не канул в этих переменах и хранит образ поэта для многих поколений туляков. - Данный материал взят с сайта: ti71.ru