В 1882 году маленького Михаила отдали учиться в начальную деревенскую школу; через год он был переведен в первый класс Елецкой классической гимназии. Заканчивал обучение Михаил в Александровском реальном училище в Тюмени. В Сибирь, благодаря хлопотам матери, юноша переехал под крыло своего дяди, купца Ивана Ивановича Игнатова. Тот, в свою очередь, был крупным промышленником, владел Жабынским судостроительным заводом.
После окончания училища Михаил Пришвин уехал в Ригу и продолжил образование в политехникуме. В 1900 году поступил на агрономическое отделение Лейпцигского университета, закончив который через два года и получив диплом инженера-землеустроителя, навсегда вернулся в Россию.
В 1902 году он начал работать агрономом на хуторе графа Бобринского в Богородицком уезде Тульской губернии
Книга Михаила Пришвина «Картофель в полевой и огородной культуре» содержит основательный агротехнический раздел, а также подробную историческую справку о состоянии картофелеводства в России.
Со временем Пришвин понимает: агрономия – не его призвание. По счастливой случайности будущий писатель познакомился с этнографом Ончуковым и известным русским языковедом академиком Шахматовым. Они уговорили его поехать с фольклорно-этнографической экспедицией на Север России, в Олонецкую губернию.
Пришвин вернулся из экспедиции с книгой «В краю непуганых птиц. Очерки Выговского края», которая принесла ему известность и открыла двери в «большую» литературу.
В 1910 году Пришвин был награжден серебряной медалью и званием действительного члена Императорского Русского Географического Общества. В литературных кругах заговорили о новом имени. С ним знакомятся Блок, Ремизов, Мережковский, Гиппиус, Алексей Толстой и Горький. Последний содействовал появлению собрания сочинений Пришвина в 1912-1914 годах.
Дебют Пришвина пришелся на сложный период: в расцвете был «серебряный век» и как никогда высока творческая конкуренция. Признанные мэтры относились к начинающему писателю снисходительно. Для них он и не совсем писатель – он очеркист, он член Императорского Географического общества, он наблюдатель, наконец, он фотограф. Никто и не подозревал в нем глубочайшего мыслителя. Не обращая внимания на не очень лестные отзывы о его творчестве (Гиппиус называла Пришвина «бесчеловечным» писателем), Михаил Михайлович продолжал путешествовать и заносить наблюдения в свою главную книгу – Дневник, вести который начал именно в то время.
В 1909-1912 гг. писатель в Белеве, на родине матери. « В Белеве я бывал в самом раннем детстве, и теперь, когда встретился с ним, через призму прожитого он мне кажется волшебным сказочным городом. Да и так, без призмы, он очень красив. Почти в каждом доме сад, многие улицы совсем не мощеные и даже зеленые… Я гулял за Окой в заливных лугах… Я люблю этот город детской любовью. Сколько церквей и голубей на церквах. Идиллия полнейшая. Я зову сюда всех…».
Он посетил город и его окрестности: Мишенское, Сныхово, Володьково, Кармань. О церкви села Кармань старожилы до сих пор рассказывают интересное предание, которое Пришвин зафиксировал в своем Дневнике. «Разрушенная церковь. … Без шпиля и креста, без колоколов, без дверей и окон. Мы входим в церковь осторожно, боимся обвала. Старуха Федора рассказывает, что о церкви ни мы, ни отцы наши не помнят, а бабушки мои венчались в ней. Отчего разрушена церковь? – спросили мы старуху Федору. – Бог знает, – отвечала она, – кто говорит так: господа прежние потухли, а кто – собака под колокольней ощенилась».
Остановившись на несколько недель в Жабыни, в монастырской гостинице, он ежедневно прогуливался в ближайших сосняках, охотился в дальних лесах, катался на лодке по Оке, ловил рыбу. Во время прогулок писатель прислушивался к разговорам крестьян и богомольцев, часто сам расспрашивал об их жизни, записывая интересные сведения в Дневник.
«Жабынь. 13 – 17 марта. Держит морозец, держит, держит, да как пустит. Мужики ждут, готовятся, едут в город сошники чинить, телеги собирают. В снежных сугробах то пропадает, то показывается дуга, едут, будто плывут. Все голубое, ослепительно белое, больно смотреть.
23 марта. Начало ледохода. Я сидел неподвижно на пне у реки и вздрогнул: там, где тропинка была черная через реку, блеснул ручей, и другой, и все шире и шире, и один громадный стол отделился и двинулся, а по краю стола будто белая лебедь сидела, сосны же наверху оставались неподвижными… Еще немного спустя пошел дождь, и река пошла по-настоящему, вся река, как громадная черно-серая движущаяся дорога. Старое уходило, и Бог с ним. Тихо, и только чуть-чуть слышно, будто где-то кипит большой самовар, и время от времени в тишине кажется, то будто кто-то в реку свалился, то стрельнуло. Чешутся льдины одна о другую, то скрипнет то вздохнет, льдины плывут за судьбой. Завтра река выйдет из берегов, снегу много, подземная вода пойдет из жил земли. Все серо, влажно…
Река разлилась, мост сняли, нет сообщения, горюет гостинник: остались богомольцы без калачей…
На западе вечером играли зарницы. Шел золотой дождь. Дождь был сначала у нас, а над городом сияло солнце, потом у нас стало светло, а город закрылся. Там шел дождь, а потом когда проходил, то словно занавес отодвигался и медленно показывалась церковь за церковью.
6 апреля. Ходил пешком в Белев. Славно было утром, шел по морозцу, как по мосту, а теперь разогрело, распарило, липко…
10 апреля. Березовая пасха в лесу. Одна большая береза вышла на озимое поле из леса и, высокая, остановилась в своем брачном наряде, стыдливая, живая и такая красивая, что все вокруг от нее стало красиво: так всегда с настоящей красотой бывает: все хорошеет вместе с ней… Орех и ольха цветут, и луг, промытый, чистый, мужает и к нему теперь даже заметно ластится река. По зеленой озими по меже влекут мужики крест, и далеко раздается вокруг: Христос воскрес!».
С использованием местных преданий и легенд Пришвиным были написаны рассказы «Крутоярский зверь» и «Птичье кладбище».
В годы Первой мировой войны был на фронте военным корреспондентом, печатал свои очерки в разных газетах.
Во второй половине 20-х годов после многих скитаний Пришвин поселился в Сергиевом Посаде, недавно переименованном в Загорск, и оказался свидетелем разорения Троице-Сергиевой лавры, которое писатель зафиксировал не только в Дневнике, но и запечатлел на пленку.
Несмотря на голод и скитания, 20 – 30-е годы – время активного творческого подъема для Пришвина. Вышли из печати «Родники Берендея» («Календарь природы», 1935 г.) – сборник удивительно добрых, умных, гуманных, совсем коротких детских, охотничьих и рыбацких рассказов, которые получили признание и любовь широкого круга читателей.
Вслед за «Берендеем» – автобиографический роман «Кащеева цепь». В 1932 году писатель побывал на Дальнем Востоке, в результате родилась повесть «Женьшень» («Корень жизни»).
В годы Великой Отечественной войны Михаил Пришвин отказался от эвакуации в глубокий тыл и жил в деревне Усолье под Переславлем-Залесским.
В 1943 году он выпустил в московском издательстве «Советский писатель» рассказы «Фацелия» и «Лесная капель». Но главное произведение, написанное здесь и вошедшее в школьные хрестоматии – «Кладовая солнца» (1945 год).
Скончался Пришвин в Москве 16 января 1954 года. При жизни он был награжден двумя орденами, его именем назван мыс на восточной оконечности острова Итуруп в Курильской гряде.
Почти все произведения Пришвина, опубликованные при жизни, посвящены описаниям собственных впечатлений от встреч с природой; они отличаются необычайной простотой слога, близкого к народной речи. Константин Паустовский называл его «певцом русской природы». Максим Горький говорил, что Пришвин обладал «совершенным умением придавать гибким сочетанием простых слов почти физическую ощутимость всему».
Своей главной книгой Михаил Михайлович считал «Дневники», которые вел в течение почти полувека (1905-1954) и объем которых в несколько раз больше самого полного собрания его сочинений. Постоянная духовная работа, путь писателя к внутренней свободе подробно и ярко прослеживается в его богатых наблюдениями дневниках.